2019_Soino-pma1937_1_1

First transcription: 0:0:0 Last transcription: 0:24:38


pma1937: Приземляйтесь там. Кто сюда, кто сюда сядьте. Это моё место. Моё пристанище. Тут я кушаю, тут давление Вот коробка лекарства.
Interviewer: Угу.
pma1937: Вот такая бабулька. Никакая. Вот может семечками угоститесь. Зубов нету, а всё равно как-то я отвлекаюсь, занимаюсь. Что вы делаете, фотографируете?
Interviewer: А можно?
pma1937: Кого?
Interviewer: Вас.
pma1937: Меня?
Interviewer: Да.
pma1937: Страшненькую такую.
Interviewer: Нет, красивую, пожалуйста. А улыбнётесь? Здорово. Спасибо.
pma1937: Да, здорово.
Interviewer: А Вы прямо в Соине и родились?
pma1937: Нет, я родилась в Шумяческом районе.
Interviewer: В Шумяческом - это далеко отсюда?
pma1937: Отсюда километров восемь.
Interviewer: Ага.
pma1937: Ну за, через лес. Там я родилась, конечно (каняшня) до войны.
Interviewer: А Вы с какого года?
pma1937: С тридцать седьмого. Ну, папа с войны не вернулся. Нас было трое. Немцы сожгли наш дом. Самый первый дом. Мы ничего не смогли вынести.
Interviewer: Это какая деревня?
pma1937: Яновка.
Interviewer: Яновка - она Шумяческого сельсовета?
pma1937: Да, Шумяческого. Нет, не сельсовета, а сельсовет Осетищенский.
Interviewer: Ага.
pma1937: Осетище. А просто самое крайнее тоже.
Interviewer: А Шумяничи - это уже другой район, да?
pma1937: Шумячи - это уже другой район, Шумяческий район. Вот. Осетищенский сельсовет, деревня Яновка. Ну тогда же конечно (канешня) много было народу, много молодёжи было. Вот. Ну не так как на Украине, сёла (сёлы) там по тысяче. Ну дворов шестьдесят, семьдесят вот так в каждой деревне это было. В каждой деревни фермы были. Молодёжь как-то никуда особо не уезжала вот так. Кто пойдёт в доярку, кто в телятницу, кто куда.
Interviewer: Это в вашем поколении, да, оставались?
pma1937: Нам, да, наше поколение. Куда тут пойдёшь, вот рассказать вам свою историю. У нас ведь папа не пришёл с войны. Дом сожгли. Помочь некому. И вот так многие дома посгорели. Какие не сгорели, те были люди и дети счастливые. У них всё на месте, у них там дедушка и бабушка. У меня бабушка была, поехала в другую деревню километров за семь племяннику в гости. А Коляды. Раньше морозы были до сорока градусов. Военное время. Сейчас вот тридцать уже нам холодно. И снега были большие. Ну вот он её... Ну, зимой-то день короткий. Он её не довёл до самого дома, она сказала, Петечка, едь назад. Тебе ещё дальше ехать, чем мне, а то дорогу заметёт и ты, конь, это самое, ну, потеряет след. И ты будешь блудить. А я тут близко, ну, с километр, а я, говорит, дойду потихоньку. И она тоже, это дорогу перемело. Она (ина) с дороги сбилась. И блудила, блудила, всю ночь блудила, и, короче, вот почти до дороги, там был такой камень большой. Она (ина) как-то к этому камню прибилась, села, сидит, она уже была без сознания. А там одни рано утром ехали на мельницу и заметили, и познали её. И приехали к моей маме и говорят: Ваша бабушка там смёрзла. Ну она ещё была как бы отошла, но когда (када) она (ина) отходила...
others: Здрасте
Interviewer: Здрасте.
pma1937: Свет, корреспонденты! Это дочка моя. Ходи сюда (сюды).
others: Я ж ещё не справилась.
pma1937: Свет, молочка может им дашь, Свет?
Interviewer: Ну нет, спасибо.
pma1937: Налей им. Что спасибо? Где же? У нас же столовой нету. И супчика Вам налью грибного. Покушаете. Вот. И ну, так, дальше, на чём я остановилась? Ну, мама как, взяла это саночки. На саночках на этих привезла её домой. А когда (къда) это, мороз стал отходить, ей сильно было больно, она кричала на всю хату. Её на печку, там ещё хуже. Ну она (ина) пожила недельку и умерла. Как (як) помню, у неё были руки чёрные такие. Смороженные. Ну и так, где жить?
Interviewer: Это в войну было? Или позже уже?
pma1937: Это... В войн= в войну, но может, уже от нас немец отошёл, но может ещё война и была, но точно я вам не могу рассказать. А жить где нам? У каждой там, у маминой сестры своя семья большая. То в одной поживёшь немножко, то в другой. Ну и были партизаны. Там председатель говорит маме. Вот эта семья, значит, скрывалась от немцев. Партизанская семья. А они, или их убили, или может, не вернутся. Иди, говорит, Акулина, живи с детьми в этом доме. Мы пришли, не топлено, а немцы там перерыли всё страшно. Ну помню, на столе стояла соляночка такая с солью, больше ничего. Она где-то там дровишек нашла, печку протопила, мы на печке так одевшись (одевши), просидели ночь, и говорим, мам, мы больше здесь не останемся. Забирай нас куда-нибудь. Ну то у одной тёти поживём, то у другой. Ну потом еще был папин брат самый старший, он на войне не был. Помог маме на корове вывозить брёвна. Ну он нам построил, ну как построил. Шифера тогда (тъда) не было. Соломой как-то прикрыли, и она в скорости и потекла. Печку такую, вот такую русскую сложили, а пола не было, просто земля и всё. И очень трудно было, очень нам было жить. Мы почти умирали с голоду. Зимой кушать нечего, а летом уже ... По весне снег растанет, идём на поля, на колхозные гнилую картошку собирать. Ну как называли у нас тогда - тошнотики. Вот этим мы питались. Щавель. Липовые вот листья скубли. К этому надо было хоть бы немножко муки. А то уже так и получалась такая не понять что. Ой, долго мы страдали, мучались, пока не подросли. И я ещё помню, когда ещё в колхозе была, мне было двенадцать лет. Я, ну, пошла работать. А тогда (тъда) же не платили ничего в колхозе, просто как палочки какие-то ставили там. Двенадцать лет. Я на быку бороновала землю. Скородила. Представляете? А в жару водни кусают, бык этот (этый) прётся в кусты! Я плакать. Что борона-то перевернётся, а колёса такие, ну. Железные, длинные такие. Бык завалится на это, меня ж тогда (тады) в тюрьму посадят. Вот смешно сейчас. Ну а потом я поехала по вербовках. В Харьковскую область, Ростовскую область.
Interviewer: Это уже когда школу закончили?
pma1937: Какую я закончила? Ничего я не закончила, я закончила... В нашей деревне была начальная школа, четыре класса. А в другую школу надо было идти четыре километра. До той школы, семилетка была. Я походила осенью, до морозу. А набуть нечего. Ноги стали мёрзнуть. Ну не одна я такая, конечно (канешня. И вот мы такие штуки три девчонки и не стали ходить. Учителя приходили, ну что? Ну дайте нам набуться во что, оденьте нас, ну мы будем ходить. Ну и не пошли, я говорю, ну что, расписаться ж мы можем? Можем. Ну и всё, учителя с нас не получатся. Ну вот, да вот, ой, не дай Бог. Ой моё вр=, люди добрые. Как же мы это, тяжело.
Interviewer: А так по вербовках вы в каком возрасте поехали?
pma1937: В пятнадцать, в шестнадцать.
Interviewer: В пятнадцать? И брали тогда таких?
pma1937: А, брали, а им что ли? На поля, в Харьковскую область. В совхоз, на выращивание сахарной свёклы.
Interviewer: Угу.
pma1937: И мы там горбатились от восхода солнца и до захода. У нас ажно спины отекали. А кушали мы, столовая была. Столовая привозила на поля нам обед. Иногда нормальный там борщ сварят, иногда смотришь, там черви плавают. Как ты будешь есть (исть)? Мы спасались только тем, что нам выписывали, как мы приезжали, сахару.
Interviewer: Угу.
pma1937: По три килограмма. Ну и хлебушек там продавался. И хлебушка купим. И вот скибочку отрежем. Смочим. Сахарку насыпем. И вот такую стопочку. В носовой платочек. И на поля. Вот там перекусим, вот этим вот так и жили.
Interviewer: А на полях вот со свёклой, да?
pma1937: Ну на св= да, на поля, там на свёклу, всё. Обед же на поля привозили. Там отдохнёшь какой час и опять. А поля-то большие. И ходишь и сперва посеять это самое, трактор, сеялкой. А потом нам надо эти рядочки тяпочкой такой. Прореживание делать, чтобы оставлять только по одному бурачку.
Interviewer: Угу.
pma1937: Потом эти бурачки вырастут, осенью, есть у тебя силы, у тебя силы, а какая у меня была сила, у молоденькой девочки. Пусть всего сорок пять, сорок восемь килограмм. И вилки такие, бурмаки назывались, на концах у них такие кругленькие булдавешечки были. Ну как вилки, дак они ж вторнутся в бурак. А эти, они не. Вот насыпаешь машину. И вот вези свою полосу. На это самое, на станцию.
Interviewer: Угу.
pma1937: Вот так. Потом осенью нас отправляют домой, что мы там заробили. Ну пшенички мешочка два-три. Семечек мешочка два-три. Пшена. Вот с этим, сахару мешок, вот с этим мы приезжаем домой. А денег тоже мало платили. Съездим в Харьков уже перед отъездом. Купим хоть какие-то курточки. Это уже так, когда дома были. Сестра была старше меня, ей нечего надеть, а мне тем более. Телогрейка тут уже вся рваная. Она это, скинет, я надену. Потом окошки были незавешенные. Посмотрю, ти много людей у пороги. Чтоб меня не заметили. А сама тоже ж хочу в танцы влезть! То она меня, заметит, что я в клуб, подходит. Уходи отсюда, не позорь меня, иди домой! А мы такие девчонки собираемся. И под окошком - что они танцуют, то и мы танцуем.
Interviewer: Это где вот - в Яновке или уже?..
pma1937: Да, в Яновке всё это. Ну.
Interviewer: А в Харьковскую область вы ведь только на лето уезжали что ли работать?
pma1937: Да, на сезон. Ну хочешь, там оставайся, ну а что тогда (тады) зимой там делать. Ну я не понимаю. На ферму, в доярки идти что ли? Ну два сезона я так ездила. Ой,я и на стройке была, мамочки, ну где я только не была, я и почту возила, я и молоко возила. В Ростовскую поехала область. Там куда идти? В доярки. А я ж дома не доила. Мама доила. А пришлось, и училась там. Там я первую свою судьбу встретила. Ну, видать не судьба мне было с ним жить. Мы пожили год. И приехали проверка. Есть ли у нас паспорта. А у нас ничего нету. У меня только было свидетельство о рождении. А у моего супруга и не было. Вот так. Нас предупредили: ещё раз приедем, если у вас не будет документов, паспорта, в двадцать четыре часа - куда хотите. Ну он поехал домой, он был гармонист такой, весёлый.
Interviewer: А он откуда родом?
pma1937: Тоже Шумяческого района.
Interviewer: С другой деревни, да?
pma1937: С другой деревни, километров за десять. Но я до этого его здесь не видела. Там мы познакомились. Он поехал домой, молодой, ему двадцать, а мне двадцать два. Гармонь забрал с собой, самое главное - гармонь забрал. Девки кругом за ним. И вот так. Значит, получил свидетельство о рождении. Паспорт-то нет. Собрался ехать, а не с чем ехать, тоже семья большая. Бедненькие такие. Ну решил, гармошку продам на станции. И на дорогу мне хватит. Не получилось, не продал гармошку, вернулся назад, Всё, стал забывать меня. А я уже была беременна. А я приехала, вот это мой сынок первый. Ему уже шестидесятый год. Ой, если б вы знали, как я переживала, сейчас не переживают разводы. Сейчас, пошёл ты, у меня в запасе уже есть. Как сейчас живут.
Interviewer: Так он вернулся, да вот, в Яновку?
pma1937: Кто?
Interviewer: А не в... Ваш вот первый муж?
pma1937: Вернулся в свою деревню.
Interviewer: В свою деревню. А Вы?
pma1937: Да. А я. Я ж там не останусь одна, как же. Там никаких удобств нету, Господи, это летом Мы жили в красном уголке, лето, солнышко греет. А зимой надо топливо. А кто мне его приготовит?
Interviewer: В красном уголке - это где?
pma1937: А как же, а?
Interviewer: В красном уголке где?
pma1937: Ну там уже, в Ростове.
Interviewer: И так что, какой-нибудь Дом культуры или что?
pma1937: Ну такое, да. Такое. Вот. Точки такие назывались, как у нас вот деревни. А там точка называлась. На одной точке будет можно свиноферма. На другой - овцеферма. На третьей там ещё вот там. И так вот домики такие были, жили рабочие. Вот, но...
Interviewer: Временные?
pma1937: временно, ну конечно (конешня). Ну строили там дома. Это было в пятьдесят девятом году.
Interviewer: И Вы в Яновку вернулись?
pma1937: Я вернулась к маме, а куда же ещё? Приехала. То ли делать аборт, то ли не. Боялась. Первого аборту, а вдруг неудачно. А вдруг у меня судьба будет другая. Хороший муж, а меня детей не будет, я про это подумала тоже. Ну что бог даст, то и будет. Вот так. Родила.
Interviewer: А рожали в больнице или дома?
pma1937: В больнице. В больнице, мама меня отвезла. В Шумяческом же районе. Потом семь лет я вообще не ходила никуда, в клуб, переживала. Особенно когда (къда) гармошку услышу. Его сразу вспомню. Ну а потом приехал ко мне, с моим братом служил. Вот деревня Скверета, это вот туда, три километра. Оттуда мой второй супруг. С кем я нажила пять деток. Они вот здесь на фотографии. Все. Вон это сыночек мой Коля. Потом вон мой хозяин, вон там я. Это Серёжа. Вот там дальше девочки. Ну еще у меня тут дочка есть в нашей деревне. Она в культуре, дом культуры (культури) работает. Светоч= Олечка, а это Светочка. Эта педагогом работала. Школу закрыли, она теперь безработная. Сидит дома с хозяйством. А муж в Смоленске, там у них дом свой в Смоленске. Там старшая дочка замужем, работает. Тоже в этом, в строительной.
Interviewer: А дети Ваши, эти дочки остались в Соино?
pma1937: [конторе] В Соине остались, да. Остались.
Interviewer: А остальные?
pma1937: А сыночек один у меня умер. Сорок лет было. Вот сегодня именно десять лет ему.
Interviewer: Ой-ой.
pma1937: Угу.
Interviewer: А он тоже ж здесь жил?
pma1937: Здесь жил. Ну он, можно сказать прямо, это всё пьянка. Вот в такую слабохарактерную, без= безжизненно влюбился. На личико она была красивая. Но бестолковая. Ни на что не училась, даже председатель помог ей ус= учиться, чтобы она устроилась, и бросила. И пьёт с тех пор, пьёт, и пьёт, и пьёт. И, и она с ним разошлась. Как разошлась, потому что молодая. Саш, побудь, мальчик у них родился, уже нагуляли, а потом мама узнала,
Interviewer: Угу.
pma1937: а ей ещё и семнадцати не было. И заявляет мне. Вот Света моя беременна от твоего сына, если не поженятся, мы подадим на него в суд, что несовершеннолетняя. Ну что делать, вот так пришлось их поженить. И потом она начала в клуб проситься. А в клуб пошла, значит и там нашла, да семейного мужчину. И родила девочку. Он как бы ей простил, записал на себя, Александрова. Сейчас она (ина) вот там живёт, там, вот там. Домики двухквартирные.
Interviewer: Угу
pma1937: Вот в первом это моя сватья. Она (ина)... Вы не были? Вы не в каждом доме? Вы не ходили никуда (никуды)? А как вы прямо ко мне попали?
Interviewer: А нам присоветовали как Вас... Как местную.
pma1937: А да? А-а-а...
Interviewer: Старожилку, которая всё помнит
pma1937: А, да хотя я не здесь, да, ну. Ну мои дорогенькие. Вот такая у меня судьба. Ну и пять деток я родила от этого мужчины. Ну он такой спокойный, но всюду надо было мне руководить. Так что мне пришлось всю жизнь рулить. Всю жизнь. Тоже любил выпить. Я всё контролировала, чтоб этого не было. Я сама пошла в доярки. У Олечки моей этой, как вам сказать, мальчик был. Ой, ну, говорю вам честно, пошла на аборт, зачем же мне столько их, да? А мальчику было год и восемь месяцев. Отвезла маме, в Яновку. Ну я уже здесь жила. И там я, он побыл два месяца. Два месяца. Господи, два дня. Я поехала за ним. Она мне не сказала, что она брала его на работу на поле, это было в октябре, убирать бураки. А земелька уже там морозики. Земля-то холодная была. И он там уснул и простыл. Воспаление лёгких. И врачи, скажите, чтоб не вылечить воспаление, в Смоленск отправили, ну зачем отнимают от матери, почти два года мальчика. И это, то что напоминать стало. Я Боженьку просила, чтоб мне Боженька дал ещё ребёночка, [Отрисовала]. Дай, Боженька, моей первой доченьки сестричку. Вот такенькую, красивенькую такую, голубые глазки. Носик красивенький. Наверно, Боженька услышал. И я родила доченьку. Он умер двадцать девятое декабря, А я дождавшись следующего года, на Новый год родила. Представляете? Всё-таки есть Бог на свете. И она теперь (теперя) счастлива. Много парней было у неё, ну как-то не её, не её, не её. Потом дочь... мужик один. Жена его ушла из жизни. Тоже судьба такая. Самоволка была. Аборты делала, потом детей не стало, она (ина) потеряла себя. И он это самое. Предложил, и она как бы не, он же старше на двенадцать лет. Я говорю, иди, Олечка. Ты, тебе уже двадцать пять лет, ты тоже не молоденькая. Иди ради бога, будешь счастлива, поверь мне. Он рад так, что я поддержала его. Он не верил, что она за него пойдёт. Ну свои ж люди, мы уже знаем, что он старательный, хозяйский. И он же, вот сейчас двадцать лет мэром работает. И сейчас его избрали. Четыре сельсовета закрылись, а он (ён) надо всеми сельсоветами
Interviewer: Это тут у вас вот. В Соине, да вот?
pma1937: Соино, и в [Заполках], Жанвиль, Городище.
Interviewer: Ага.
pma1937: Он один вот и... Месяц, вот. Да. Месяц.
Interviewer: Ну вот недавно, да вот, избрался?
pma1937: Так его избрали. Это моей этой дочки которая.
Interviewer: А он это тоже местный, да вот?
pma1937: Да, местный, наш, наш человек. Вот.
Interviewer: Ну хорошо, когда. Ну свой человек, он всё понимает.
pma1937: Да, я же говорю. И сколько раз, он всё время ж как-то вот, какой праздник, на день рождения мы всё. Он всегда благодарит, спасибо тебе, Михайловна, что ты, ну, поддержала меня, отдала свою дочку. Мы счастливы. Они счастливы. Детки хорошие, детки красивые. Ну и я счастлива, конечно (канешня), за них.
Interviewer: А мать Ваша так в Яновке всю жизнь и жила, да?
pma1937: Нет, потом она сюда переехала. И с сыном своим с меньшим. Ну как-то...
Interviewer: А родилась она в Яновке?
pma1937: Не знаю.
Interviewer: Или только замуж вышла?
pma1937: Да. Мама? Мама в Яновке родилась, конечно (канешня). Ну здесь они шесть лет пожили. Сын. Ну Господи, деревня. Тут не найдёшь такого человека, чтоб не пил. Поверьте, но пить же по-всякому. Или вообще думать только про пьянку, или после там работы, там если рюмочку, это ж ничего не это. Не испортит.
Interviewer: А раньше меньше пили?
pma1937: Да. Раньше больше работы, больше было работы. Ну больше, конечно (канешня), и гулянок было. Свадеб, крестин, отправных в армию. А сейчас никого нету, заработ нету. Всё вот как-то окунулись в эту, пьянь в эту. Вот так, мои девочки. И незаметно пролетели мои годы. А я весёлая была, я певунья была, я танцорка была. Я видная женщина, я уважаемая женщина на селе, раз Вам предложили меня. Тут же есть бабульки, конечно (канешня). Но я ж со всеми не люблю, я плохая стала. Меня глаз уже не смотрит один. И этот (этый) тоже, в этом глаукома, это катаракта. И вон видите, сколько лекарства, вон их. Капельки вон.
Interviewer: Катаракту, глаукому не оперируют, не предлагали?
pma1937: Предлагали, знаете, у меня нервная система.
Interviewer: Угу.
pma1937: Не позволяет, меня чуть что поднимается (подымается) высокое давление. А при высоком давлении не будут оперировать. Поверьте мне, я дуже вот такая волнительная, ну такая жизнь у меня была. Очень-очень. Но я благодарю Господа Бога, что я ещё до сих пор живу. Мне уже восемьдесят третий год. Поверьте. Я ещё при памяти. И вижу. Немножко ж вижу, конечно (канешня). Хожу. Ну далеко не хожу. До дочки и там вот только вот зять приедет, в баню меня заберут. Она меня помоет. Я рада, я довольна, я счастлива. Дети меня воспитанные. Сын в Хиславичах живёт. Работает в лесу.
Interviewer: В лесу?
pma1937: В лесу. А, режет лес. Хозяин над ними есть. Им за это платят, нет работ! Поверьте, нет работ, всё. Всё, я же говорю, надо так. Вся молодёжь выехала. А кто, старые рожать будут? Такая школа ста= красавица в Березниках. Стоит. Ой, такая природа хорошая. Жалко глядеть, двухэтажная школа большая.
Interviewer: А давно закрылась?
pma1937: Вот этот (этый) вот, уже не работал. Да. А дочка моя вот, ну, это она вот что она (ина) по выслуге. Получает. Десять тысяч. А то, что делать? Ну и она (ина) б поехать туда к мужу - меня не может кинуть. Так что она здесь как на даче. Держит две коровки. Поросятки.
Interviewer: И всё своё значит.
pma1937: Телёночек, огород, всё-всё-всё своё. Всё своё.