201506a_mrk1930

First transcription: 0:0:0 Last transcription: 1:2:0


mrk1930: Гад, съел конфетку. Сестра была, вот, сестра была... А я говорю: глянь, мне гостинцев. - Да кто, нянь? Да... ну да я почём знаю, кто? Сказали, из Москве, - Да сиди да, из Москве ехали, может, с Старого Оскола?
Interviewer: Нет, нет, с Москвы.
mrk1930: Вот, а я говорю: сказали - с Москвы. Ну и погостила я ... И молодцы. Ну вы где нынче были?
Interviewer: Были. Через лог ходили туда.
mrk1930: На центру. Вон туда, вон туда. А-а,
Interviewer: Нет, наоборот, туда, в ту сторону.
mrk1930: Дак, до какой-нибудь до стар...
Interviewer: Какая красота, как там красиво, хорошо!
mrk1930: До какой-нибудь до старухи, да? ходили.
Interviewer: Да, ходили до тёти Кати. Деркачихи.
mrk1930: Деркачихи! А-о! Ну она же, она хоть и молодая же, она артисткою сейчас занялась. Да знаю.
Interviewer: Да, она говорит, там передавайте всем привет, кто там на том конце живёт.
mrk1930: Вот слухай, я знаю ее, у нее голос хороший, она вступила там в эту, в игру-то, в игру. Вот у нас была эта, Домына, ну она, бедная, заболела, видишь как, ну у ней рак, плохая была, самая она была первая артистка выступала.
Interviewer: Это кто?
mrk1930: Да Нина! Нина. Вот, она был вот Нюрка, она, ну а теперь эта попристроилась Деркачиха. Эта Катька, я знаю. У нее голос хороший. Ну тоже ж пожила. Немолодая, да кто тут, молодых нету.
Interviewer: Они говорят, что у них Гулюнчикова несравненна, говорят, совсем ни с кем не сравнить.
mrk1930: Теперь Гулюнчикова там осталась, на шляху, тут может, самая ихняя водитель. Одна вон там тоже, с ними выступает, ну Нюрка-то, она год не выступала, ну а сейчас она хоть - мать померла, а что мать старая? Мать старая, что ж ей? Это, ей б можно и теперь выступать. Мать свой век прожила.
Interviewer: Да, слава ьогу, всё-таки она пожила.
mrk1930: Сто, она , наверно, девяносто два жила. Девяносто два, Дарья Ильинична. Это ж она много прожила, но она же не работала, в сельсовете сидела... Ну да сидела в сельсовете записывала, а э, ну молодых вот этаких, ей был это ты знаешь, подарки, первое дело бутылку воточки... А потом конфет, там тогда был пряники, а сейчас пряники рубль стоят, да и конфеты также рубль стоили. Ей был все подарки несут, ну и она не работала, вот она долго прожила. А если будешь работать - долго не проживешь.
Interviewer: Да тоже, слава богу, многие живут долго.
mrk1930: Ну долго, да я хоть на свеклы вот работала, господи, я вот долго живу, долго живу. <> пора бы умирать. Пора бы умирать, уходить туда! к своим ребятам. К деду, к сыну.
Interviewer: Ну подождите.
mrk1930: Там оградку племянник изделал, памятник поставил. Я бы желала туда, а как? Никак! Не, никак. От смерти, говорит, не откупишься, и смерти нету.
Interviewer: Что он хочет от гусей?
mrk1930: Сорок штук подохли! Маленьких. Вывелись, а он каких-то меняет-меняет, какая там природа, природы какой-то, породу какую-то там чтоб. По пуду.
Interviewer: Да что вы? Почему?
mrk1930: Да, а они сорок штук истратились, сдохли. Ага, да и вот тебе, да ничё, да и пошла нынче, встала, глянула - жук. Съел картошку.
Interviewer: Да что вы? - О!
mrk1930: Да! ну...
Interviewer: Говорят, что жуку мало в этом году.
mrk1930: Да много! Много. Ой, навела отравы, ходила-ходила, ходила. Ну был свалилась в картохах. Давай звонить туда сестры. Ну сестра с сыном с этим, с милиционером при... он ей привёз. Ну и опрыскала эти. Может, сидят, может... никакая отрава их не берет. О, заразы! Но картошонки было завелись.
Interviewer: Вот подумать только, да?
mrk1930: Завязались, да сильные! Я куст выдернула. А вот видишь, дожжочка нету. Дожжочку нету. Ага, а вы тут к Деркачихе Катьке ходили. Ага, молодцы, молодцы.
Interviewer: Как красиво там пройти к ней, очень красиво.
mrk1930: Да ну она ж тоже над логом живет же.
Interviewer: Да.
mrk1930: Ну я, да что, я не знаю, я туды, там ток, ходила, я на работу туда ходила. И мы с нею там вместе работали.
Interviewer: А где,этот там на свеклы вы работали?
mrk1930: Не на... это ток был, хлеб тут. Рабочая пора, там где она... ток был.
Interviewer: А сейчас что-то осталось? от этого тока.
mrk1930: Ничего. Всё развалили. Клюка всё поразвалил. Всё наше, что было колхозное, всё поразвалил, Клюка. И вот изделал он один конплес. И один ток в селе. Один ток, хлебушко возят. Ну сейчас еще рабочей поры-то нету.
Interviewer: А вы бывали там на этом току, на новом?
mrk1930: Да...
Interviewer: Не бывали там, нет?
mrk1930: Да где ж я не была, только я после пенсии, может, десять лет ходила. Господи боже мой! Ну что, глянь, один у меня дитё был, и он находился у матери.
Interviewer: У вашей?
mrk1930: Да, у моей мамы. А я ходила, ходила, ходила и, и без меня никак нейдут. Кам год тут, все в пенсионеры пошли. Заходят от меня, от Двоюшихи. Вот. А Двоюшихе уж годов шестьдесят было, а может и семьдесят. Ходила, ходила... А сидела, думаю: вот эта во соседка, тут ее муж убил, соседку. Зараза, пьяный, убил ее, и сказал: она удушилась. Он сказал так-то. Вот, а потом, знаете что, ну, два сына. Кого вот такого приве... в сарай ее затянул, обмыл, она бедная, с сорокового года она была. Обмыл ее всю, ой, вся мокрая, а в первую очередь тут мне говорит: Нюська... Ох сука, а мы же знаем, что он ее убил, жену убил пьяный дурак. Ой, ну что ж, батюшка моя, мы при мне... не кричите, она удуш... удавилась, удавилась... А ее привезли из морга. А мой сын и ее сын, вот тут сидят разговаривают. Мой сын говорит: Костя, ну что ж, там сказали, заключение какая? А он говорит: Иван, какая заключение? Кого судить, отца? Ну мы его сейчас посадим, а ее всё равно не подымем. И бедная пострадала женщина. А дети есть у них? Два сына. Один тоже помер, они в городе жили. В городе, один остался. А один помер, тоже плохая у него, эта, какая-то кровь плохая, белокровие.
Interviewer: Оба сына? - Какой, вот этот Костя?
mrk1930: Оба сына. Не, Костя жив, Костя жив, зараза, жив. Вредный-вредный. Да, вредный. Костя вредный.
Interviewer: Как отец.
mrk1930: Угу, угу. Вредный. И с тёткою, у тётки там сколько годов прожили они, до армии, после армии, у тётки прожили, а потом с тёткой и знаться не стал. А со мною, кто меня знает, кого я знаю, все знаются. С такой старухою. И она ездила ко мне, ну приедет, всегда она как домой. Ну вот тут во она, де... еще с детства жила, тоже тут в... соседе мы. Ну а сейчас она тоже к дочке в Москву уехала. Да давай я стульцу вынесу <когда>!
Interviewer: Не, не, я постою. - Хочешь, посиди, я уже готова.
mrk1930: Да господи боже мой! Да а вон есть же лавочка! Ну что, тебе только вот хочется постоять, подрости, да? Хватит, нормальная! Красавица! Нормальная!
Interviewer: Подрость можно.
mrk1930: Да, хоро... всё подрости, подрости. Хватит. Всё хорошо. Ну, да вы... да я видала, вы прошли. Да вы долго были там.
Interviewer: Долго.
mrk1930: А я его только не видала, откэда вы шли. А уж видала, вы к Нюры, к Нюре пошли. Молодцы, молодцы. Ну спали долго?
Interviewer: Очень, да. До девяти часов.
mrk1930: Да ведь мы, мы разошлись-то - одиннадцать часов. Разошлись-то. Хорошо посидели, и хорошо и я уснула, а то же рано ляжу - никак сону нету. Уже и старость, и по телевизеру уж так говорят: по старости, говорят, и сон плохой. Да, так по телевизеру-то я слыхала.
Interviewer: Ну, надо какие-то травки пить.
mrk1930: Вот энта Маша, ну вот сбоку вот этого дома, она пьет катышки. Катышки, от сону. Да, да, чтобы спала. Я не хочу! Я не хочу таблетки эти!
Interviewer: Какие? от сону?
mrk1930: Думаю: брухтаюсь-брухтаюсь, да ладно, да я и так засну. Э, не пью, не пью. Вот когда дюже у меня ноги болят, то я выпью петальгин. Петальгин. Это я выпью. Тогда они как-то задеревянеют, и я пойду тогда. Да, петальгин помогает!
Interviewer: Да. Ну тоже увлекаться нельзя, а то он рне будет...
mrk1930: Да мне сестра сказала!
Interviewer: Не будет помогать иначе.
mrk1930: Во, да я редко его, я когда что делать или куда пойти! Ну, в магазин не хожу... Не хожу, не могу... Присядь, милая моя! Присядь! Глянь, присядь! Ой! Присядь, присядь, присядь. Ох, молодцы! Ой молодцы мои. Мои подруги. Молодцы. Присядь, господи, да не бойся! Настоишься.
Interviewer: Ну подрость-то надо чуть-чуть.
mrk1930: Хватит. Ну будешь замуж выходить - пригласишь меня на свадьбу?
Interviewer: Хорошо!
mrk1930: А так в Москву ведь далёко! В Старый Оскол бы еще можно. В Старый Оскол бы можно, уш я б племянничка попросила. Три, милиционерами. Уж какой-нибудь бы привёз.
Interviewer: Не ваш сегодня племянник-то ехал на машине, на милицейской?
mrk1930: Наш. Привозил матеря тут-то картошку опрыскивать. Да, да, да. Это на буквах машина. Вся. На голубых.
Interviewer: Мы видили, шли. Да.
mrk1930: Да, вот наш, наш. Племянник мой. Вот самый я его вашими конфетами угощала.
Interviewer: Ну, хорошо. - Это он от вас и ехал?
mrk1930: Да может, и от нас!
Interviewer: Туда ехал.
mrk1930: Ну туда - значит, от меня. Он за ма... он матеря привозил и забирал матеря. Обрызгали картошку. Ну а вот дождь не пошёл. Было закапал, а не пошёл дожжок. Может, коли ночи вот берется, вроде затянуло нёбушко трохи. Да так уморилась нынче, да так уморилась, да господи боже мой!
Interviewer: А вы с этими картохами?
mrk1930: Они посеяли картошку эту. Сказала: мне ничего не надо, я себе мешок куплю, и мне на зиму. А они посеяли огород мой, да этот племянник, племянник.
Interviewer: Да, они хомутаются.
mrk1930: Ну, нехай они. Она помоложе, она на восемнадцать лет моложе меня. Работаешь? - Работаю. - Поваром в больнице. Сестра. Так она еще молодая. Да какая молодая! Да уж и не молодая. Уж и не молодая.
Interviewer: А сколько ж ей получается?
mrk1930: Да сколько ж, погоди, с какого ж она... с сорок... с сорок восьмого, по-моему. С сорок восьмого, угу, угу.
Interviewer: Ну, это еще... Ну тяжело уже поваром.
mrk1930: А там, слухай, никого нету, там восемь стариков. Больницу-то у нас разогнали. Восемь осталось енвалидов. Дадут, говорит, картошки, килограм, и те прелые. Они отколи туда везли.
Interviewer: Куда дадут?
mrk1930: Да на этих на восемь стариков! На восемь стариков. И может, две селёдочки. А там - а шесть поваров. И вот их было сокращать этих поваров, они там прямо, им лёгко работать, там боятся, и боятся, их сокоротят.
Interviewer: Каждый по картошинке и почистит.
mrk1930: Ну их вот просто оставили, не сократили, а зарплату сократили. А они получали по восемь. Восемь, десять инвалидов - а восемь... шесть поваров! Вот трое работают через день, а трое дома. Ну хоть они по семь с чем-то тысяч. Ну да там и не за ще им семь давать. И вот она - ей я: Нин, да бросай! Да нянь, далёко, только пройти, и пройти там не дюже далёко. - Ну, работай. Ну вот, племянник, конечно, меня дюже... я ж ему всё, всё, что у меня есть. Денюжки, и вот хату, племяннику... Ну вот, а там жить не хочу. Жить не хочу. Мне вот тут - весело. Весело тут, хорошо, а в Шаталовке не хочу жить. А говорит: тётка Маш, давай я матеря посажу. У него врачом тесть, на больнице старший. А я, говорит, тестю скажу, сократить ее. А я говорю: да что, да нехай работает, пускай работает. Лучше я буду дома сидеть, я говорю, пускай работает она. Да вот тебе и такие дела. И хорошо, зашла я вчера, и посидели ж мы, уж одиннадцать часов наверно было. И трошки полежала - и свет потух. Двенадцать часов, он в двенадцать потухает. Я говорю, ну слава богу, гости приехали. Нинка, у меня гости. - Да какие, нянь? Да ну, они каждый год ездят, да я почём знаю, какие-то из Москве. Да сиди. Небось, из города. Петька вошёл. А он любит конфеты. Как приходит, так это у меня всегда на столе. Приходит - возьми конфетку. А я говорю: гости подарили вчера, гости. Молодцы! Ну молодцы, нехай, я, я вам еще яичко ещё дам, ещё вам яичко нынче ещё дам.
Interviewer: Ой, нет-нет нет, мы ели яички те, спасибо, очень хорошие.
mrk1930: Вам ещё неделю тут быть!
Interviewer: Спасибо, у нас еще те остались, очень-очень прекрасные яйца. Мы сегодня съели все по две штуки.
mrk1930: Знаешь, у меня прошлый год Нюра, Нюрка, хоть бы Иваниха нехай, она, мы ее Нюрка, мы по батюшке тут никого не зовем. И вот кто спросит тут фамилья - никто не знает. Только по задворью. И вот мы ее Нюрка Метревелина. Всё. Левша. Нюська.
Interviewer: А Нюськя как по задворью?
mrk1930: Да тоже Метревелина, они невестки.
Interviewer:
mrk1930: Вот, Нюрка, она и вон Левша.
Interviewer: А как же она Метревелина, это же Метревели был...
mrk1930: Свёкр, свёкр был, а это Васька, это ей просто - они братья.
Interviewer: Так Метревели-то Васькя был.
mrk1930: Васька Метревели, а энт Левша зовем, а это Шурик, был, а они все Метревелины. Отец, отец был Митроха, и Метревелины зовут. И всё.
Interviewer: А...
mrk1930: Вот, вот этот вот болел, восемь годов.
Interviewer: Новая версия.
mrk1930: Рак, вроде бы у бедного, вот Нюська, осталась, ну она, глянь, она не очень по нём горюет.
Interviewer: Да, да, ой, это вообще...
mrk1930: Она не записана была с ним, она, он уж в другой раз он с какой-то с Донбаса привозил какую-то, записывался, ну тоже пьяница был... Она не очень по нём там убивается. Ага: одные-то вольнее.
Interviewer: Так он был первый муж-то у нее тоже? Так он был первый муж-то у нее тоже?
mrk1930: Ну да он первый, а у него жена была с Донбаса.
Interviewer: До нее еще? - Как же он, до нее, да?
mrk1930: До нее, до нее. Поехал на Донбасс, повёз картошки. Вот на Донбасс мы возили, где вот сейчас война идет. Ну и сразу там невесту нашёл. Они такие ручные... И-и-и, вот, хоть Нюрка. И... такая ж она, почётная девка была! Ее там мать-то в сельсовете сидела, работала и, там. А ведь он ее сумел замуж взять! Она не хотела, мать, отдавать. - И, близко, близко не нужён, и близко не нужён! Так, жили они ребята, да дрались, да и выпивали, и он тоже выпивал страсть...
Interviewer: Это кто, это Васькя?
mrk1930: Васька, Васька Нюркин. А он, пришёл к ней, она: иди, иди, иди. Нюрку не отдам. А он: не отдашь Нюрку, ну тогда выхаживай ребёнка! - Она, бедная, беременная, Нюрка. Махнула да и с ним, ну. И всё, и вот она вышла. И вышла она в такую же бедноту темучую. Они бедно, ну сейчас Нюрка, видишь, мать хорошо получала, всё, она сейчас нормально живет. И ей, видишь, матери квартиру ж дали... во! Нюрка сейчас зажила. А жили они бедно, все эти Метревелины, все бедно жили. Да, да. Ну сейчас, ну дак хоть сейчас и мало людей бедных, пензия все получают, ну всё равно, есть, есть бедные. <нрзб> такие-то дела, ну.
Interviewer: А вот раньше, если такая засуха, то что-нибудь делали люди, как-то так, может быть, как-то, молились или может быть что-то... какие-то действия?
mrk1930: Да молились, ну да и молились, вот и Катюшка, моя хожалка, ходили, она ходила нады в церкву.
Interviewer:
mrk1930: У нее дочка в Москве, и куда-йто на самолёте сколько-то часов летала. Она, вроде, послужить ходила ей за здравие. Вот, я вас буду только за здравие поминать. Я ваших там не знаю покойников, а за здравие - хоть скажите, как вас звать. А я вас буду за здравие, чтоб вы были живы и здоровы, и богато жили, и всё чтоб у вас всё хорошо в доме было. Благополучие. Вот, а я говорю: да что ж, я вчера, да родителев я ваших не знаю. А вас вот я знаю. И буду вас - дай вам бог здоровьица!
Interviewer: И вам тоже.
mrk1930: Ох, да мне теперь надо на ворок, к дитю.
Interviewer: Ну, здоровье всё равно нужно.
mrk1930: Ох, к дитю. Да здоровье нужно, вот сестра приедет: ох, няня, ходи. Ох, няня, ходи! А я зиму там пробыла в Шаталовке у сестры, и по комнате - и ноги не разведу. Говорю, да я как вот курочка-наседка, сидит, слетит с яиц - я никак. А вот сейчас я - подымусь, ну пойду курочкам открою, ну... Хоть болят ноги, но вот двигаюсь.
Interviewer: А у вас какая болезнь ногам?
mrk1930: Да кто знает! Да я и в больнице не была! Да никакая! Да старость! Какая болезня - да старость!
Interviewer: Ну может быть есть лекарства какие-то.
mrk1930: Никаких лекарствов!
Interviewer: Если бы врач может быть вам посказал бы.
mrk1930: Ничего! Прям вот болела нога, вот прям вступит вот у парсятку, болит, болит, болит... Ну вот он Петька, племянник этот: да тётка Маш, в больницу. Да в больницу. Ну прошлый год вот так во вступило, пошли, к платному, поехали, он возит меня. Ой, ну триста пятьдесят это, к платному подойти отдали. Это, никого нету, зашли... Ну там, сто рублей ей пхнула в карман... Да бабушк, зачем, вы заплаитили. - Да ладно, это чтоб я отдыхала. Да. И с сестрой зашли двое. И она сто, и я сто, в карман ей. Да на, на чай. Ага. На семьсот лекарствов написала.
Interviewer: Ну это еще не так...
mrk1930: Пошла, пошли по аптекам - такой нету, вот этакой нету, вот этакая есть, вот этакой нет... На уколы. Вот, а у нас бабы все уколы колят. Нюрка она ныне чи колет, чи не, не знаю. Вот эта колет, вот энта колет, эта хожалка колет. Да, все уколы колют.
Interviewer: Хожалка, конечно, должна уметь...
mrk1930: Ну не знаю, колола-колола, колю - и ничего не помогает. Ничего.
Interviewer: Так же они и боля.
mrk1930: И болят, и болят. Но они только болят - сколько им можно ходить! Ну, ить восемьдесят пять, сколько ногам можно ходить? И сколько можно работать? И на ско... на скоту работала, на постоянной, за телятами. Вот, шестьдесят коров ужаживала, поила, кормила, чистила... И на свеклу, это сейчас свеклы нету. А то мы по пять гектар пололи! Свеклы. Вот, и сколько ногам этим?
Interviewer: Пять гектар - о!
mrk1930: Конец, пять гектар! И вот, сеяли, а сеяли-то, знаешь, убирали конбаем. И вот зайдешь, отселе борозду зачнешь, и идешь до Нюрки вот, как до Нюрки. Такой-то гон! Там, может, два километра. Так-то свеклу сеяли. Они убирали конбаем, а мы-то вручную пололи. И вот сколько им можно ходить? И я дум(аю), только они по старости вот, вот так лежишь- вроде ничего, а наступил - нельзя идти. Болят. О господи, господи, ну, только-то по старости, я думаю, болят. По старости. А сестра тоже, у нее тоже грыжа позвоночная, на группе.
Interviewer: Это какая в Шаталовке?
mrk1930: Угу, угу. Самая это к какой я, дохаживать, дохаживать меня будет. А я, господи, взяла б да ходила дома-то. Хорошо б было! <подзывает кого-то - щенка?> Ой, да сейчас, пришёл, ну он вот у... Петька приедет, то и бегут к нему, со всеми вопросами. Это, милиционер-то. А один подшёл, да пьяшещий! Ну он тут в проулоку живет. Петь, забери его! Петь, забери его!
Interviewer: Ну и забрал бы, правда, пьянещий пришёл к милиционеру.
mrk1930: А он - да в дугу! И взашёл, и, взашёл. Петька этот сел поехал, да куда его пьяного, а его там не затянешь, там у него центер, у этого мужика. Страсть! Да я говорю, надо там тянуть, знаешь как - человек пять. Тётка Мань - Петька возьми добром, возьми-возьми добром! Он - матеря посадил и понёсся. "Он сам уйдет". А он вял, я вышла поливать, гляжу - а он в времянке.
Interviewer: У вас?
mrk1930: Да!
Interviewer: Ничего себе!
mrk1930: И лежит на полу. Растянулся как вал <вол>.
Interviewer: А вы знаете его?
mrk1930: Да как же не знаю. Да знаю, вот тут в проулоку живет, знаю.
Interviewer: Ну дурак дураком!
mrk1930: Я тогда - лежит. Серёг, вставай. Молчит. Серёг, - как я беру ведро воды, Как дала на него ведро воды!
Interviewer: А у хате у своей, зачем вам надо эту воду
mrk1930: Ну я вон сейчас и притёрла шваброю эту, пол, пол. Как дала под него... на него воды, холодной, - поднялся ле... пошёл, как чеснок!
Interviewer: Вскочил?
mrk1930: Да, да! Да там вон мужичья, он не пил. Не пил. А потом пришёл запил. Запил.
Interviewer: Откуда пришёл?
mrk1930: Да из двора, он там вон живет. Я говорю, а кто знает где нахлебался, нахлёстался. А я, всё, у меня-то ничего ж нету. Я ж не буду гнать его и не буду заниматься им. Восемьдесят годов, восемьдесят пять. Ну ужас, да!
Interviewer: Ужас! Это надо закрывать двери всё время, да?
mrk1930: Ну вот я поэтому вот я и закрыла. И закрыла, а то не дай бог опять придет... Ох, да нехай его сибирка заберет.
Interviewer: От таких волов.
mrk1930: Ну он ту... тут в проулоку живет, я знаю. Ну они только с вопросами к милиционеру. Да господи, да иди, у них кабинет вон особый, иди, если по какой этой - неси, заявление пиши. А то ну что милиционер. Будет...
Interviewer: Ловят здесь его! В нерабочей обстановке.
mrk1930: Ну он как-то, ну, видишь, соседев, не будешь же соседев выдавать. А вот это один, сын напился Нюсин, и милиционеры это едут, ин два штуки. А он - как кол, пьяный, только на рулю лежит.
Interviewer: Этот сын?
mrk1930: Да, Нюськин сын, Витька. Ой, да я говорю, да какой-то машину окоротил, дал им дорогу, милицию, и - да куда ж ты? Давает, чи б да они б сами тебя окружили. А я говорю: да кто это? Кто это дорогу вам давает? А Петька говорит: да Витька. А он вот так едет и на рулю вот так лежит!
Interviewer: Ах!
mrk1930: Да, такой пьяный.
Interviewer: Кошмар! - Ой, какой кошмар.
mrk1930: Да. Гляжу - детишки эти, два мальчика там бегут. Ой, - бабка Маша, ты сейчас был детей подавил. Сворачивает он, дети от него сворачивают, - он тоже сворачивает на эту сторону. Он вот тут во, в планте. Да, да, а там, тут у нас купили приезжие тоже хатёнку. Померли тут у нас, ну она ж, это, пожилая была, бабка, ну старе меня, ну а сын ещё не дюже старый. Не женатый. Ну и что ж, она пять лет хворала, бедная, лежала. Пять лет хворала. А он пьянюжка сын. Ну потом она всё-таки померла,
Interviewer: Да кто ж за ней присматривал?
mrk1930: Да лежала, бедная, не пивши, не евши.
Interviewer: А кто ж, соседи никто не помогал?
mrk1930: Да соседей там одна молодая - траву, траву брали с огорода, а ей молочка носила. Ей на стуло поставит и молочка, и хлебушка положит.
Interviewer: А хожалка была у нее?
mrk1930: Была хожалка, была хожалка, ну вот. Хожалки у нас за больными не должны ходить. Только за здравыми.
Interviewer: А! - А за больными кто?
mrk1930: Нехай кто хочет. Хуть в больницу нехай идет ложится. А в больницу тоже сейчас положить - знаешь...
Interviewer: Тоже старых таких больных не кладут. Тоже старых таких больных не кладут.
mrk1930: Положат, десять дён полежишь - вот как я такая - пять тысяч надо отдать. Пять тысяч за десять дён! Это пятьсот рублей в день, да кто ж отдаст! Да я лучше дома отлежу, за пятьсот рублей. А, и свою лекарству. И что ж там, мне уколы колют? А я буду им и за... пять тысяч отдавать. Не, и там старухи все поповышли из больницы, никого нету. А то был, вот, я же, у меня сестра поваром там, сорок человек был лежат. И сорок, и тридцать и, и бегли туда, лежали. А сейчас - никто. Там, говорит, одна какая-то бабка буйная.
Interviewer: А где она находится?
mrk1930: В Шаталовке, одиннадцать километров. Одна бабка какая-то буйная лежит, говорит, ее привезли, и сказали: пускай она пензия отдавает, ну сидеть с нею некому. Буйная какая-то бабка, одна бабка, говорит, лежит. А больница - ужасная, новую сделали больницу, ну всё. Всё Клюка разогнал всех.
Interviewer: Где разогнал?
mrk1930: Да больница - и у нас никого нет в Роговатке. Да!
Interviewer: В смысле как никого нет?
mrk1930: Не кладут! Больных не кладут.
Interviewer: А больница у вас есть всё-таки?
mrk1930: Есть, есть больница!
Interviewer: Стационар закрыли.
mrk1930: Ну, да, да, ну да ходят, там уколы давают. Да. Ну вот. Всё, да, да. А не ложат. А если хочешь полежать, то я ж говорю вот...
Interviewer: У Шаталовке надо за пять тысяч.
mrk1930: За пять тысяч.
Interviewer: А откуда такое постановление взялось, про пять тысяч?
mrk1930: А кто знает. А бог ее знает.
Interviewer: Никто... это не может такого быть. Единственное, что они не любят брать стариков, за которыми надо... специального чеговека, чтоб за ними ухаживал. Вы понимаете, специальную медсестру, а у них может не быть такой медсестры.
mrk1930: Ну, у нас такой закон вышел. И остались, там их были этих калик, ну может их было там вот десять чи осталось, четырнадцать было. Четырёх на Старый Оскол отправили. Четырёх.
Interviewer: Престарелых таких, глубоких стариков.
mrk1930: Да ну как, калики. Там и молодые в тачках. Вон во тут Васюнин вон катается в тачке. Вот, в тачке он вон сидит.
Interviewer: Угу. - Ну он управляется с своей тачкой.
mrk1930: Ну да вот он приезжает к Давыдку. Они сваты. Приезжает. Глянешь - он едет. А он молодой! Вот и такие в больнице есть. Какой старый, а какой и молодой сидит в коляске, ноги не ходят.
Interviewer: Здравствуйте!
mrk1930: Надя, иди с нами побеседовай, с моими гостями!
Interviewer: "Да ну, мне о чём беседовать, я не местная!"
mrk1930: Да что ж! Да что ж, что не местная, да я не местная. И я не местная! А вот беседоваю с ними.
Interviewer: А почему вы не местная? Это вы пошутили, что вы не местная?
mrk1930: Кто, я? Она приезжая. Тоже себе этот онтель Копиков приняла, ну Нюрка-то ее знает. Он запил - запоем. Она его выгнала, потом бросил пить - опять взяла сейчас. Опять взяла. Да, живет. А и вот она, она мало с нами беседовает.
Interviewer: Да уж тут что, не до бесед, наверное, ей.
mrk1930: Ну, ну сейчас бы кубы дожжок прошёл, ещё б попрохладнело. Вот и вот а то и ну и то-то вы в гости ходили к Деркачихе, ну и то-то и долго разговаривали, да?
Interviewer: А есть какие-нибудь бабки, которые лечат?
mrk1930: У нас?
Interviewer: Да. Как ведь, раньше-то как-то обходились даже и без врачей? Были же такие люди, которые умели, помогали?
mrk1930: Да и слухай, да они теперь попомерли. Бабки. Лечили, лечили, а сейчас они попомерли. Ну...
Interviewer: А много было таких людей?
mrk1930: Хватит было. Вот, попомерли. Вот, глянь, и были бабки... лечили, и насмеялись, подделывали. У нас один... один женился, ну он, ну Ванькин товарищ, вот тут рядом жили. А там они как-то не ладили. Не ладили. Она так насмеялась из него - на рани, молодые, он молодой этот - взбесился. Взбесился. Пришли - а знаешь у нас обычно как: вот нынче свадьба, а завтра будут на рани называется, гулюшки. Это будут, приходят за молодыми, и тогда гуляют. Ну вот там эта невестина родня-то, попришли за молодыми, а молодой этот избесился. По э... товарищев посозвал, гляжу - Ванька пришёл, минутою. Я: сынок, чё это ты? - Да там Мишка избесился. Давайте - сели только за стол - он говорит: давайте столы валять. Валять это стол(б)ы. - Ой! - столы валять. Ну прибег этот молодой. Эта невеста хоть жена - там осталась у матери. Плачет, он прибег... Мать тоже: ой, да что ж такое, да что ж такое? - мать его. Да как ты думаешь - энти плачут: может, насмеялся он? Убег молодой, на рани. Свою... Молодую привел, а на рани сбег! Ой! Ой, ой, ой, приходит: бабка Маш, да щё ж это такое? Миш, я говорю, да это тебе подделали! Подделали, я знаю, кто, с кем они не ладили там. Тогда он пошёл тоже по бабкам. И приходит и говорит: это, тётка Маш, точно, как ты сказала, говорит, точно это и бабки так сказали. Это просто насмеялись. Ну, сели - давай столы кверх корёжками! И пришли тогда на рани приехали, мать, молодая - всё посымали, у нас тогда завеси вешали на окошках: замуж выходит. И там какие надарили деньжонки, ну деньжонки у нее были там в сапогу... Она, они знают, где были деньжонки, она сказала, эта невеста, ну хоть молодая. Ну и завеси посымали, и шифонер, и всё! На машину погрузили, всё! Жених этот остался. Вот как бабка подделала, просто как насмеялась. Ну недели две он один пожил, она в городе, эта невеста хоть жена, - он уехал туда. Ну, сладил там. Сошлись. Сошлись.
Interviewer: Кто-то помогал в этом?
mrk1930: Ну вот, кто знает. Сошлись как-то. Да, да. Она просто для смеху, одна бабка. И вот она бабка эта лечила, и вот и поэнтом насмеялась. Ну она умерла, умерла. И тут вот где магазин, ещё бабушка лечила одна. Тоже лечила. Ну она знаешь, ещё старей всего вот там лекарка на Токарях. На Токарях вот тут, Преображенка, ну и там Токари рядом, называются. И, и там, там лечат всю жизнь. Кого вылечит - возмется. А кого не вылечит - не берется. И она скажет. Да, она скажет, воды наговорит... Вот, у меня вот сестра - грыжа у нее, грыжа, позвоночная. А мы поехали с ее мужем. Заезжает - нянь Маш, поедем, Нинку полечим, Нинка в больнице же, лежит. Она сказала: ей только помогнет больница. Я ей, милые, не помогну. Ну, мы говорим: что ж тебе, Дусь, за это, - ее Дуся звать, бабку эту. А она говорит: ничего я не возьму, потому щё я если я помогну, говорит, то я возьму. А не помогну - я, грит, ничего не возьму. Да, да, есть, есть на Токарях вот. А на Преображенки Токари, туда автобус ходит. Да. А у нас [пэка], так, есть одна у нас там, где кладбище. Ну она просто испуг выливает, испуг выливает...
Interviewer: Как выливает?
mrk1930: Как, на воск, лебо ребёнок испужается, вот, или ребёнок не спит, она наговаривает воду, пусть, ребенок не спит, видишь как, или ночью ребенок вскакивает, это что-то он испугался, или балакает, вот...
Interviewer: Как балакает?
mrk1930: Ночи балакают! Да! У меня у самой сынок был. Знаешь, с детству, на лошадях катались, - как вскочит: тпру! А я: приехал! - на него задам козырьком, - приехал! А он, очнется сразу: о, Двоюшиха! - на меня. Да! На матеря - Двоюшиха. Да! И видишь как. Ну как? Да разговаривает сонный.
Interviewer: Сонный разговаривал?
mrk1930: Вот, да, да. Вот. И много так, и много так-то, много так-то, и у нас вот там племянница, внучонока лечила выливала. Там ходила к этой, там, где кладбище, живет. Вот, говорит, ночи - разговаривает. Вот, сонный. Вот, это есть у нас тут одна в селе, бабка. Так, а то больше, вот прям выходной, вот поедешь туда на Преображенку, ой, там машин - очередь у этой бабки. Очередь. Вот это мой брат, он на Потудани вон там, во дворе, ну и поехал тоже там поехали внучку, хоть неродную, внучку полечить. А там, говорит, и машину некуда поставить. Столько людей. Ну он участковый, его прям без очереди. Он же то заведывает. Этою Преображенкою-та. Да, да, да.
Interviewer: А он участковый и там и тут?
mrk1930: Да на все сёла, ну вот вкруговю, да! Да!
Interviewer: Ну конечно, тогда его без очереди.
mrk1930: Без очереди прям!
Interviewer: Конечно, а то как он успеет-то по всем селам.
mrk1930: Да, и до Преображенки, и в селе, и в Шаталовке, и в Городище, и на Потудани, и всё, всё.
Interviewer: Господи, а как же он успевает? "Тётя Маш, чего вы им там заливаете?"
mrk1930: Да ну ну так, абы что!
Interviewer: Мы спрашиваем там разное.
mrk1930: Да, абы щё, абы щё, мы уж и вчера пробалакали... Они меня тут на фотокарточку сняли.
Interviewer: "Правильно"
mrk1930: Теперь меня будут по газете, гляди тогда, читай.
Interviewer: Да ладно, найдём"
mrk1930: Скажи, мол это вот Двоюшиха. Да, да, теперь меня...
Interviewer: "Здесь по имени не зовут, здесь по кличкам. У нас зайчики, мышики, как петуш..."
mrk1930: Мене, мене весь свет Двоюшиха.
Interviewer: То бабке Двоюшиха вот!
mrk1930: Да, бабка Двоюшиха, всю жизнь.
Interviewer: А я киргизка". - Вы киргизка?
mrk1930: Ты киргиз... Киргизка, а она чи киргизка, чи кто знает кто. Приезжая, а кто знает кто она есть. А зовем ее киргизка. А она чи киргизка, чи простая. Да, у нас так-то: зайчики, и мыши, и всё. У нас такие.
Interviewer: "...не зовут, по кличкам: Нюска... Ещё разное... вот я прожила два года, а потом узнала, что Нюська это Аннушка. Вот так вот. Такое имя красивое, а у нее это, кличка как у коровы."
mrk1930: Да! Давыдиха - Танька... Ага... ага... Да, да... Ага, ага, может... Из дома звонят, да? Ну пожалуйста, поговори, мы помолчим. Ну всё равно высветится, кто звонил.
Interviewer: А вы тоже звоните по мобильнику?
mrk1930: Я как-то не сооображаю по нём. А зна... а вот поставила сестру в Шаталовке, и всё, только ей позвоню. А это уж я, знаешь, уж там цифры мелкие, я уже не пойму. А списаны там все эти, племянники, эти, участковый, сестра - ну, я до сестры. Сестры я позвоню, вот нынче поглядела - Ой, Нинка, жук картохи съел! Ну пускай они с Петькою приедут. Ну Петька ее с работы забрал сын, и привёз, она прошла обрызгала. Кто знает, чи подохнут, чи не подохнут. Девки, сколько ж мы отравы туда пхаем, а?
Interviewer: Ну а что делать? - Интересно, а пчелам не вредно эта отрава?
mrk1930: Да кто знает. Она и людям вредно. А что изделаешь? И этой, что льём, не вредно? Картошку травят, прям картошку, на посадку травят. Ну я не травила. Картошку. То хоть травлю листья, а то - пожалуйста! Я не, мы не стали травить. Петька говорит: мы и так отравы, - а сейчас тут они молодёжь больные все... Сейчас нету, сейчас нету людей дюже здравых.
Interviewer: А внучку-то от чего лечили, возили?
mrk1930: А я просто-то бы сказала - чи разговаривает тоже... Она Потуданоцкая - это просто у меня брат во дворе там. Потуданоцкая, а у нее, там ну у него у Женьки, дочь. А у дочери там внучка одна девочка. Чи, я слыхала, чи разговаривала ночи.
Interviewer: Угу. Испугалась, что ли?
mrk1930: А кто знает. И слухай, да, да, что-йто, говорит, она боялась, что-йто боялась чего-йто. И возил их вот Давыдок. Они сюда приедут на мотоциклете, а их Давыдок туда возил. Ну во. Ну он тоже проходил бесплатно. Там она Дуся эта узнала, что он был. А он Ванька брат ездил с этим с участковым, а потом он с этой, с Женькою поехал. Ну и она тоже, говорит, без очереди пропустила. Вот, ну везде...
Interviewer: А его тоже без очереди.
mrk1930: То(же) пропустила без очереди. Ну он же сколько раз там был. Она уж узнала, что это участкового племянник. Да, да. Что ты... Этим, как говорит, начальникам везде дорога. Ох, ну работы много, ну работы много...
Interviewer: Да конечно, сколько сёл-то на нем.
mrk1930: Да, да. Там ещё есть один. Ещё есть один.
Interviewer: Где что случись, он должен быть...
mrk1930: Тоже он городской. Там еще есть один участковый.
Interviewer: И как они, посменно?
mrk1930: Не-а. Если, глянь, если какая дюже уж у них нарушенье, то они двое. Вот. Если... оба-оба, оба. Ага.
Interviewer: Оба едут.
mrk1930: А нынче он один тут в сельсовете. В селецком совете. У них там кабинет, отд... отдел... Он один. А я говорю: а где ж напарник? - Заболел. Заболел. Да он вот в... Петька в отпуску был сколько, а сейчас <> Да вот приедет - и дыхнуть некогда. Дыхнуть некогда. Кричить это: да господи боже мой. Я говорю, да Петь, да что ж делать-то? А они огород сеяли, Петька с нею, с матерью. Я говорю: да жук картошку съел!
Interviewer: А он с матерью живе?
mrk1930: Не, да кто ж теперь с матерью, да в городе. Да в городе, в городе. У него в городе дюже... ну женатый, двое детей, девочка и мальчик. Да кто теперь будет жить с матерью? Господи, все в городе. А один в Городище сын. Первый сын в Городище. А в Шаталовке тоже дом изделали - как школу. А он бросил Женьку. И ушёл в примы. И пожалуйста. Это первый у нее сынок, а это два, двоюхи.
Interviewer: А.
mrk1930: Двоюхи, двоюшки. Ну обои женатые, обои в милиции - все три в милиции. Все три, ага. Работают, ну работа ихняя тяжёлая. Ночь!
Interviewer: Ваша кошка?
mrk1930: Да наша. Ночь, вызов, подымайся, хоть в полночи, а едь. Ох и вот а, и откажешся от денег! Одна, тут вот она, получила деньги, бабка, ну она бабка с сорокового года. И положила в куртку их, в старую. А там пришли - и она дом продавала - глядеть, дом. Ох, и кинулась - они в куртке в старой, а она позабыла. Вот, а он только, бедный, приехал. Приехал, в город. Звонит - у меня пропажа. Едет в двенадцать часов, пропажа - оо! Приехал, к этим женщинам, какие были, дом глядели. Да мы не брали, мы не видали, мы... тут соседев собрали свидетелев. Ну никто, никто не видал, никто ничего не знает. Давай искать, искать, а они у нее в куртке. Он, а он ехал в двенадцать часов ночи. Пропажа. А они у нее в куртке деньги лежат. Ой, плохая работа. Ну, позвонила, да?
Interviewer: Мама звонила, да.
mrk1930: Мать звонила?
Interviewer: Угу.
mrk1930: Ага...
Interviewer: Вот всем привет передавала, вам тоже передала.
mrk1930: Ой, молодец, молодец, молодец! Молодец!
Interviewer: Ну вы доспросили про бабушек, а уж сейчас не ост... А была, это знаете, рассказывал муж Нины Дмитриевны, Митя, Митя,знаете? Исаковой.
mrk1930: Исакову? Косого?
Interviewer: Косого.
mrk1930: Да кто ж его не знает? Господи боже мой.
Interviewer:
mrk1930: Ходил, не знаю, сейчас где-йто притих, а то: выпить, выпить. Лошадя чи держат сейчас, чи не держат.
Interviewer: Нет, продали уже.
mrk1930: Продали? Да кто ж его косого не знает, Домыного?
Interviewer: Кого?
mrk1930: Домыным называют, Домын по задворью, косой! Ну Нинын муж!
Interviewer: Да! А Домын - это у немго мать была Домна.
mrk1930: Дома, мать. Вот он Домын, Домын. Да знаем всех тут, да знаем всех. Господи, ну жители, ну как мы друг друга не будем знать? Господи!
Interviewer: Как он себя чувствует-то, Митя? Плох он, да?
mrk1930: Не знаю, он уж давно, тут у него вот сестра, гонит самогон, он было сюда ездит. А сейчас уж вот он давно был. А едет на лошади, пьяный вдрызг. Ох, он пил.... Ну Нина кто знает, Нина наверно плохая сейчас. Артистка, самая артистка.
Interviewer: Говорят, очень плохая.
mrk1930: А одна померла. И вот ходила по поминкам-то я с нею. Пор, ну что ж ты, артистка - ты должна пиять! У нас отпевают. Я сама ходила, отпевала, а сейчас а... как Ванька умер, и рот не разину. Такая горе.
Interviewer: А вы умеете пеять?
mrk1930: Да! Оой, да по поминкам меня первую!
Interviewer: А что вы пеете на поминках?
mrk1930: Молитвы. Молитвы. Всякие, какие монашка говорит, читалка.
Interviewer: А какие молитвы?
mrk1930: Не монашка, а просто читалка. Монашек их нету, а читалки. Какие научились книжку читать, они, какую скажут, а мы отпеваем.
Interviewer: А вы по памяти читаете или по книжке?
mrk1930: Нет, просто на голос пием. Вот она скажет: вот этакую, молитву, - мы пием.
Interviewer: И сколько ж вы их знаете, молитв? И сколько же вы их знаете, молитв?
mrk1930: О, да кто знает сколько знаю.
Interviewer: Ну какие-то к примеру, вот какие начала молитв.
mrk1930: Я, например, молитвы эти не знаю. Одну отчу. Одну отчу. Да, а так я не знаю. А просто монашка, как монашка отпевает - а мы за нею. Читалка, не монашка, какие монашки - у нее муж, и дети и, какие монашки они, а просто она Пасалтырь-то этот читает, научилась. И вот какие она отпевает - и мы.
Interviewer: А откуда вы знаете, как петь, мелодию вот эту, как пиять?
mrk1930: Да кто знает.
Interviewer: Кто вас учил? Как вы научились?
mrk1930: Да сами собой! Держимся за читалкою. Да.
Interviewer: А вы просто повторяете слова, которые она произносит?
mrk1930: Да! Да. За читалкою держимся. И нас, и много, много баб. Много. Просто за читалкою. А читалки тоже сейчас... В Шаталовке читают - две тысячи! Отчитает. Ой, так дорого-дорого, ну у нас еще читалка по тысяче, и по пятьсот, в общем, кто сколько даст. Она, конечно, она не говорит, а вот Шаталовоцкие у нас одна осталась в Роговатке, а, а покойники в Роговатке - и покойник, и два, в день, Роговатка-то большая. Ну, там поедут Шаталовоцкую пригласят. Она - две тысячи! Да, да. Да, мы пияли, да и наверное и Нюрка пиет, ну уже и вот Нюрка... По Васяке была, были поминки, она делала, - а, по матери, вот по матери. Поминки делала - ну кликала она меня, приглашала. Я говорю: Нюр, я теперь пиять рот не разину. Как же я буду дитя поминать? дитя поминать. Оо, не, не, не. Ну нехай.
Interviewer: Как поминать?
mrk1930: Царст небесное. Царство небесное. Царство небесное, упокой, господи. Вот я сейчас поем - помолюсь: господи! Помяни, господи, усопшего Ивана. И прости его, господи, вольная и невольная согрешенье. И сотвори ему, господи, вечную память, вечный покой. Вот я за... я за каждым разом.
Interviewer: За каждой едой?
mrk1930: За каждой едою, ага. Так-то поминаю дитя, так-то, так-то. Угу, ну а там отпеваем: ну Царство небесное, Упокой господи, отпеваем по этим, по поминкам-то. Вот, шесть недель - Христос воскрес, христосовались, поклоны не клали. Шесть недель - не кладут поклоны. Вот, Исус Христос-то воскрес. А у меня и образ этакий есть.
Interviewer: Какие поклоны кладут на поминки? В какой момент?
mrk1930: Сороковой, сороковой день. Сороковой день.
Interviewer: И на третий, вот когда хоронят, тоже кладут поклоны?
mrk1930: Не, когда хоронят не кла... ну да положат там знаешь - когда пообедают. Помянут. Это положат поклоны. А это - прям до земли, вот перекрестись, и на коленках. На коленках, это у нас, шесть недель - душу провожают.
Interviewer: А как, прям до земли кладут поклоны? Все-все-все, кто собрался, да?
mrk1930: Ага, ага, кто там, ну да вот... поминали о святой вот этого Шурика.
Interviewer: А как, кто командует?
mrk1930: Монашка. Читалка. Она хоть не монашка, у нас одна, сейчас она ослёпла бедная, живет у дочери, - читала, говорит: да какие мы монашки? Мы подработники, - сама на себя. Мы это подработники. Да, ну а вроде как без них-то, не обходимся. Монашка - ночь, ночь, а потом утро - батюшка, поп, поп, да, да. И кого в церкву занесут, а кого - домой пригласят. Я вот, у меня дед умирал и Ванька - приглашала домой. А люди в церкву заносят, мол дома, дома знаеш, мол детишки, не положено землю. Землю не положено в хате. Да.
Interviewer: Как землю?
mrk1930: Земельке-то давают покойника. В церкве-то служат, и земельки туда сыпят. Окупают могилу-то. Ну его, просто его, он, покойник должён к земи придаваться. К земле. И батюшка земельки - свечу поставит, земельку, там ли в кулёк, ли... ну и он над нею отчитает... А мы тогда покойника хороним, и эту первая очередь это к земле придавают. По гробу посыпят. По гробу, в могилку. Это у нас первая очередь.
Interviewer: Это уже когда отпевание происходит?
mrk1930: Ну да уж батюшка, батюшка уж отчитает.
Interviewer: Отчитает когда.
mrk1930: Отчитает, отчитает.
Interviewer: А бывает, что батюшка отчитывает и по домам тоже, да?
mrk1930: Обязательно! Кто далёко пригласит. Кто поохотится, ну я, у меня дома отпевал. Вот, потому что у меня никого нету, мне дай самой, господи, умереть. Всё, нехай он отпевает, чтобы я ушла! Что мне делать, старой? Дед там, сын там, а я что? Восемьдесят пять годов. Вот, а люди - в церкву, потому у них, знаешь, дети, внуки, внуки, они не хочут, чтобы земля по покойнику в хате была. Да, а у нас вот умер - ну у меня у сестры муж. Вот, зачали там, народу же много, а кто что. Да мол это, да не надо, тут внуки, не надо, зачем, а он сказал - это как-то это, снег был, зимою - возьмите на его могилке. Могилу-то выкопали. Возьмите земельку и принесите. А я-де отчитаю над нею. Да хуть бабы зашумели: не нужна, с кладбища, нести, не нужна земля, не нужна! Лучше где-нибудь возьмите, не нужна. Ага, не нужна эта с кладбища земелька нести, вот так-то.
Interviewer: А я не поняла, это уже после похорон? уже похоронили этого человека?
mrk1930: До хо... до хороненья. Принесите земельки с его с могилки. Возьмите, и в ха... а он отчитает, а тогда, когда гроб опустят, тогда эту земельку посыпят по гробу, это придавают покойника к земле. Придавают, ага, да. Ну вот, ой, господи, да я их... сосед этот умер, бедный, а что ж - никого нету. Брат этот не знается, дурак, матеря эту убил отец, и их не подпускал, это Костю и Ваню...
Interviewer: К матери.
mrk1930: Да, к матери. Ну, приедут - он взбесится. Пил, пил безбожно... Ну вот они в городе, в городе живут. Мне, всё мне поручили. Мой малый сбирал людей могилку копать...
Interviewer: Для этой женщины. Для соседки.
mrk1930: Для малого. Для малого. Я пошла, мне денег дали. Пошла п... называется погребалень. Отслужила...
Interviewer: А что такое погребалень?
mrk1930: Ну вот называется погребалень. Земелька... земелька...
Interviewer: Когда вот эта служба-то, да.
mrk1930: Это называется погребалень. Отслужила, деньги мне дали, ну вот. Ох господи, да как же говорить-то? Вот так во идет подруга, а я из церкви выхожу. Церкву попросила открыть батюшку. До воскресенья мол далёко ему, пожалуйста, серёд недели. Ну он согласился батюшка, открыл церкву, спросил, какой он смертью умер. Он болел, я говорю.
Interviewer: Это про вашего дитя?
mrk1930: Вот про соседа, про соседа, соседа на меня поручили. Вот, матушка, - у матушки вспрашиваю, у его у жене у батюшкиной. Говорю, а как же звать-то, земельку-то эту я посыплю эту? - Изделать на могилке кресток, земелькою посыпать могилку, - а как же говорить? Это, бабка Маш, да говори: упокой господи. Упокой господи, новопреставленного Ивана, - и до трёх раз: упокой господи новопреставленного Ивана. А я вышла - идет подруга. - Двоюшиха! Зачем-то ты в церкву в будни? А я идти, и забыла. И дошла уж до половины, и забыла, как говорить. Коворачиваюсь, бегу опять до матушки до этой в церкву. Да матушка, да забыла, что причитывать-то! О-ой, тогда... Да, да господи, до буквы о! На букву о. Господи, упокой господи новореставленного Ивана. Упокой господи до трёх раз. Ну тогда я иду - нехай хоть мать стревается, не буду с ней балакать. А то опять забуду! Да! И что на меня всё поручают! На меня всё на дуру. Ну глянь!
Interviewer: Вот видите, вы какой вы говорите, какой вы ответственный нужный человек!
mrk1930: И похоронили этого, ну глянь, думаю, ни отца, ни матери, в городе живут... Ну как же? Мой малый такой он безответный был... Пособрал людей, могилку выкопали, и тут у меня я поминала, шесть недель - да! Я этих кормила индюшек выхаживала, квас отварила, индюка зарезала, хлеба напекла... А это в магазине: это пошла колбаски купила, я устроила поминки. Я устраивала.
Interviewer: По этому соседу.
mrk1930: Да, да.
Interviewer: Вот по парню по этому.
mrk1930: Да, по соседу я устроила поминки. А у него ни отца ни матери, и кто его по...
Interviewer: А отец куда делся?
mrk1930: Да сдох через полмесяца. А через полгода. Без Женьки.
Interviewer: После матери.
mrk1930: Без Женьки, без жены. Жену тоже убил... Вот и сам, сдох, через полгода. Видишь как. Ну а мы его, да нехай... да глянь, ну да что? Как говорит, я, как-то: весь век живу, я не дествую. Детей же нету. Люди всё на детей, на детей, а у меня один, он сам день и ночь работал. И дед работал, и малый работал, и я работала. У нас всю жизнь, поэнтом мы не дествали. Скотину водили, птицу водили, ну всегда, денюжки у нас всегда... Всё, взаймы, взаймы... и досе ещё у меня взаймы идут. Взаймы. Да.
Interviewer: Дождь начался! Это мы наговорили насидели.
mrk1930: Да хоть бы господи, да хоть бы господи.
Interviewer: Может быть, ночью пойдёт дождь.
mrk1930: Да нехай по... побольше, гляйте, этот ваш этот струмент.
Interviewer: Простите, что мы вас вытащили на улицу, в дождь. мЫ ТОГДА К ВАМ ЕЩЕ ЗАЙДЁМ.
mrk1930: Хорошо, самый... А я вчерасе промахнулась, да что ж я не приказала вам яички, я промахнулась, ну подите, я яички пойду вынесу, а?
Interviewer: Нет-нет-нет! У нас еще те есть.
mrk1930: Ну доедайте, потом приходите.